Другие
«Три сестры», театр «Бора Станкович» (Вранье, Сербия)
Режиссер - Трайче Горгиев
Пространство спектакля Трайче Горгиева «Три сестры» - это узкая полоска между зрительными рядами, расположенными справа и слева от места действия. Сценография из подбора: стол, стулья и фотографии Москвы на стене. Все очень просто и совсем необязательно. Главное в этом спектакле - крупный план. Небольшая сербская труппа в этом спектакле - настоящий ансамбль, из которого невозможно выделить отдельные актерские работы.
- Отец умер ровно год назад, как раз в этот день, пятого мая, в твои именины, Ирина...
В сербском спектакле умерли все, и кажется, что гораздо дольше, чем год назад. Выбеленные до вампирской бледности лица героев; амплитуда актерского существования от бескровной трансляции текста до психологического проживания, выхода в открытую, граничащую с истерикой, эмоциональность; фотокарточки с московскими пейзажами, которые кажутся более современными, чем жизнь героев - все это вызывает ассоциации с фильмом Алехандро Аменабаро «Другие».
Перед нами загробный мир, в котором живут призраки. Им никогда не попасть в Москву, они стремятся вернуться к ней, как к потерянному раю, к полнокровной жизни, но это, увы, невозможно. Актеры часто обращаются прямо к зрителям, они пытаются докричаться до тех, кто по ту сторону, но никто не отвечает, никто не реагирует.
Все в их мире - суета. От всего веет обреченностью - ничего не изменить, никуда не уехать. Вот страшно надрывно смеются сестры Прозоровы на замечание Наташи об оставленной на столе вилке, и кажется, что эта сцена повторяется с ними бесчисленное количество раз, будто они живут в вечном дне сурка, из которого не суждено выбраться.
На протяжении спектакля герои периодически застывают в стоп-кадрах. Их снимают на старинный фотоаппарат. Кажется, что карточки, которые должны получиться в результате - это свидетельства той жизни, которая была до загробья, подтверждение тому, что все это, действительно, когда-то было. В финале сестры замирают, взявшись за руки, лица их отрешенны, и, будто более бескровны, чем в начале, по щекам катятся слезы. И, кажется, что еще пара секунд и все начнется с начала:
- Отец умер ровно год назад, как раз в этот день, пятого мая, в твои именины, Ирина...
Почему они должны без конца проживать именно эти события? За что их душа мучается под чередование классической музыки с тревожным плачем Бобика? Ответов на эти вопросы нет, как и нет пути назад, в Москву, в Москву...
Александрина Шаклеева